Слепой - Страница 35

Арлинг молчал, чувствуя, что сейчас не лучшее время для расспросов.

– Куда ты провалился, халруджи? Всегда тебя где-то носит, когда ты нужен.

Это был заслуженный упрек. Арлинг предпочел бездействовать, выполняя отданный в спешке приказ не вмешиваться. Если Аджухам захочет, он будет вправе выставить претензию иману и школе. Или, что хуже, потребовать принести вторую клятву верности.

– Нет больше прекрасного Балидета! – неожиданно воскликнул Сейфуллах, и, захлебнувшись пафосом, перешел на хриплый шепот. – Есть лишь горстка поганых трусов. Эти предатели сдали город шайке разбойника, испугавшись баек, которыми можно только детей пугать. Если в Балидете жили бы стойкие мужи, то город выдержал бы любую осаду! Но знаешь, что хуже всего? Он заставил меня читать ультиматум о сдаче! Это я убеждал отца, что иначе всех детей и женщин каравана сожгут, а когда стены Балидета рухнут, жителей заживо закопают в песок! Это я говорил балидетцам, что войско Маргаджана подобно туче с градом, которая уничтожит жалкие ростки их жизней, если ветер смирения не успокоит разгневанного бога. Это я передал Гильдии послание негодяя, и я же принес ключи от города, когда меня отпустили. В этом мире все так странно, халруджи, так странно…

Сейфуллах вдруг замолчал и уткнулся головой в плечо Арлинга. Регарди замер, потом что такое случилось впервые. Видимо, совсем скверно было на душе у молодого Аджухама, раз он искал утешения у халруджи. Так они и сидели некоторое время, словно окаменевшие. Сейфуллах не шевелился, Арлинг же не пытался его успокоить. В прямые обязанности халруджи это не входило, а с человеческими чувствами у него были проблемы.

– Меня освободили сразу, как только Гильдия передала ключи от города, – продолжил Аджухам, пребывая мыслями совсем в другом месте. – Купцов и переселенцев драганы отпустили, нарзидов забрали себе, а охрану перебили. Сказали, что теперь мои люди попадут в рай. Мертвые кучеяры в драганском раю… Проклятые согдарийцы! Тебя я искал долго, пока один купец не рассказал, что видел странного слепого среди смертников. Наверное, драганы не знали, что с тобой делать, а может, решили, что ты предатель. Пришлось подкупать тюремщиков.

Арлинг коснулся лба, выражая благодарность господину, который погрузился в угрюмое молчание.

– Кто возглавляет армию? – этот вопрос мучил Регарди давно.

Сейфуллах снова подобрал палку, но его злость, похоже, уже прошла.

– Он назвал себя Маргаджаном. Когда я говорил с ним, мне казалось, что жар песков дышал мне в спину. Ты знаешь, я не суеверен, но Маргаджан, если не дьявол, то его верный слуга. Сказал, что пришел с востока, из Карах-Антара, хотя всем известно, что там никто кроме пайриков не живет. Балидетцы в страхе лишились разума. «Мы решили войти в благородное повиновение победителю», – так объявил мой отец, скрыв трусость за красивыми фразами. «Зачем проливать кровь невинных?», – спросил он меня. Мол, как жили при Согдарии, так и теперь будем. «Какая разница, кому платить дань», – Сейфуллах понизил голос, передразнивая Рафику Аджухама. – Глупцы! Покорную овцу доят трижды. Согдария добровольно не отдаст такую золотую жилу, как мы. Со дня на день явится Канцлер с Армией Жестоких, но вот разбираться они начнут на нашей земле, а за предательство заставят платить кровью!

– Они не грабят город и ведут себя странно, – продолжил молодой купец. – Не как завоеватели. Отдали нашей семье все товары и верблюдов. Очень любезно с их стороны. Гильдия, конечно, осталась довольной. Но зачем тогда убили моих людей?

– Чего они хотят? Дани?

– Пес знает… Завтра Маргаджан собирает у себя всю знать города. Знакомиться будет. Вот тогда и поймем, чего ему от нас надо. Известно, что долго они здесь не задержатся. Муссаворат следующий.

– До Муссавората дней двадцать пути, но с фуражом и обозами армии потребуется не меньше месяца. Надеюсь, город предупредят.

– А то, – фыркнул Сейфуллах. – Кстати, из Балидета отпускают всех желающих. Маргаджан дал пять дней на переселение тем, кто не хочет жить в новом городе. Однако головы гонцов, которых послали в Самрию сообщить о захвате, через час украсили центральную площадь. Ты вони не чувствовал, когда проезжал мимо? С тех пор к ним добавилось три разведчика и восставшие жрецы Семерицы. Симпатичная, должно быть, пирамидка вышла. Маргаджан дал понять, что так будет с каждым, кто захочет воспользоваться его великодушием. Даже почтовых голубей умудрились перестрелять.

– Кто-нибудь уже уехал?

– Таких дураков в городе мало, но нашлись. Несколько семей ремесленников, кажется кто-то из купцов. Солдаты выводят их через Южные Ворота, и никто не знает, живы ли они вообще. Мне кажется, Маргаджан просто облегчил себе работу по устранению недовольных. Сначала делает вид, что отпускает, а когда эти идиоты, окрыленные от радости, оказываются за пределами оазиса Мианэ, тихо режет всем глотки – чтобы бунта раньше времени не случилось. Мы должны сражаться, Арлинг, понимаешь? Это наша земля, и если не мы, то кто?

Регарди не ответил, и Сейфуллах недовольно толкнул его в плечо.

– Я не жду от тебя большой любви к Сикелии, халруджи, но, если наш договор по-прежнему в силе, лучше притворись, что судьба Балидета тебе не безразлична. Я не готов мириться с тем, что какой-то чужак будет править моим городом. Что бы ни решили там отец и Гильдия. Или ты со мной, или возвращайся к иману.

Понять, чего опасался мальчишка, было нетрудно. Сейфуллах боялся, что Арлинг уйдет к драганам. Он не знал, что Регарди предпочел бы поселиться среди диких керхов и питаться падалью, чем вновь вернуться в ненавистную Согдарию. Однако говорить это Аджухаму не стоило.