Слепой - Страница 69

Отыскав нужные бумаги, Регарди долго изучал их, пытаясь понять, зачем Дваро могли понадобиться карты восточных земель Сикелии. Экспедиция не нашла там ни алмазов, которыми славились северные территории континента, ни шелковичных плантаций, ни плодородных оазисов – лишь один песок, который покрывал гигантское пространство вплоть до Гургаранских Гор, за которыми, как считали картографы Империи, кончался мир людей и начинались земли богов. Там человеку было делать нечего. Может быть, Дваро искал именно его – край света? Подложив вместо карт пачку старых бумаг, Арлинг вернул ключ, поморщившись от запаха изо рта Канцлера.

О болезни отца знали немногие, но слухи, распространяемые любопытными слугами и приспешниками Дваро, упорно просачивались за пределы семьи. Год назад старший Регарди имел неосторожность выкурить трубку с отравленным табаком, но вопреки ожиданиям врачей не умер. Впрочем, некоторые не теряли надежды, что яд все-таки сделает свое дело. В сорок лет Канцлер выглядел глубоким стариком.

– Брось, Монтеро, – сказал Арлинг, отгоняя воспоминания. – Что сделано, то сделано. Судить меня будешь потом – когда я стану алмазным королем Иштувэга и приглашу тебя в гости. Помнишь дядю Абира? Он встретит меня в Сикелии и поможет перебраться на север. Хочу купить там рудник и заняться торговлей. Я ненавижу армию, Даррен. Отец хочет, чтобы я стал воином и отдал жизнь за Империю, но война – это не мое.

– Помню, раньше ты мечтал о военной карьере, – задумчиво произнес Монтеро. – Как быстро у тебя меняются желания. На какие деньги ты собираешься покупать рудник? Ведь ты сам говорил, что Канцлер забрал даже алкетинских скакунов, чтобы ты не смог продать их.

– У меня есть кое-какие накопления, – загадочно улыбнулся Регарди. Не мог же он признаться другу в том, что заложил обручальные кольца и ювелирные драгоценности, оставшиеся от матери. Элджерон полагал, что они должны были перейти в наследство будущей невестке, но Арлинг был другого мнения. Вырученных денег, конечно, было мало для начала новой жизни на краю света, но он надеялся на помощь Абира, который имел обширные связи по всему миру. Дядюшка не один год покупал у сикелийских дельцов контрабандные травы для курения и успешно торговал ими в Согдарии.

– Боюсь, ты загоняешь себя в ловушку, – покачал головой Даррен. – Канцлер суров и жесток, но он твой отец, твой род и твоя кровь. Не думаю, что принц станет помогать тебе бескорыстно. Не верь ему, Арлинг. Вспомни историю с лордом Вигсоном. Дваро и пальцем не пошевелил, чтобы вытащить его из тюрьмы. Все знали, что Вигсона сожгли не за симпатию к аптуагинским еретикам, а за дружбу с мятежным принцем. Дваро даже его семье не помог. Всех отправили на эшафот. И ты веришь, что этот человек решит твои проблемы с отцом? Ты для него ничто, и нужен ему лишь для того, чтобы унизить Канцлера. Только представь, как двор взорвется, когда узнает о том, что младший Регарди заключил в сделку с личным врагом старшего Регарди. Я не говорю уже о том, что сделает с тобой Элджерон, когда все раскроется. Он достанет тебя, Арлинг. Где бы ты ни был. Хотя бы из принципа. Это у вас в крови.

– Не достанет, – прошипел Регарди, начиная злиться на друга. – С каких пор ты стал симпатизировать моему отцу? Можно подумать, мы о святом говорим. Не смей меня отговаривать. Я наконец-то принял первое самостоятельное решение в жизни, а ты хочешь, чтобы я повернул назад, не сделав и шага? Перестань, обратного пути нет.

– Ну и дурак, – Даррен подошел к столу и, налив полный стакан вина, выпил его до дна. – Вы, Регарди, все сумасшедшие, но ты, кажется, превзошел даже свою родню. Итак, мы прощаемся. Жаль, Арлинг, мне очень жаль, потому что я вряд ли когда-нибудь приеду в Сикелию. Не переношу жару, а от пряностей у меня болит живот. Я ведь, знаешь, хочу стать воином и отдать жизнь за Империю. Прямо, как в детстве. Помнишь, как мы мечтали о том, чтобы попасть в Армию Жестоких и отправиться покорять мир во славу Согдарии?

– Помню, – улыбнулся Арлинг. – А еще помню, что ты хотел воевать на севере с арвакскими племенами, а я подавлять восстания в мятежных провинциях. И ты всегда был командиром, а я тайным убийцей, служившим Императору. Но, увы, для игр больше нет времени. Да и воображения не хватает. Нужно думать о настоящей жизни, а не о той, вымышленной.

Даррен налил себе второй стакан, но пить не стал, неаккуратно поставив его на стол. На белом мраморе столешницы расцвели алые пятна.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? – наконец, проговорил он, и Арлинг с облегчением вздохнул. Если бы Монтеро знал, с каким нетерпением Регарди ждал этого вопроса.

Арлинг кивнул, неожиданно почувствовав, что слова застревают в горле.

– Привези Магду Фадуну завтра в полночь на третий причал.

Регарди ждал, какую угодно реакцию, но только не такую. Даррен расхохотался так, что даже лакей, разгуливающий все это время в гостиной, насторожился и вытянул шею, пытаясь разглядеть причину веселья полуночного гостя.

– Ты шутишь?

– Я похож на шутника? Мне не к кому больше обратиться, и ты это знаешь. Ты помогал мне столько раз, что я с тобой до смерти не расплачусь. Но это последняя просьба. Последняя. Честно. Магда не хочет уезжать из Мастаршильда, а я не могу поручить старому Холгеру ее похитить. Она – самое дорогое, что у меня осталось. Без Магды в Сикелии мне делать нечего. Алмазному Королю не выжить без королевы. Ты сделаешь это для меня, Монтеро?

– Ты хочешь увезти девицу против ее воли?